Страниц всего: 135
[1-10] [11-20] [21-30] [31-40] [41-50] [51-60] [61-70] [71-80] [81-90] [91-100] [101-110] [111-120] [121-130] [131-135]
Гончаров И. А. -- Обрыв
— Ну, «стало быть», так что же? Вы видите, что это не притворство! Отчего же не верите? — Оттого, что верю чему-то другому, лучше, вернее, и хочу… — Обратить меня в эту веру? — Да! — сказала она, — хочу, и это одно условие моего счастья; я другого не знаю и не желаю. — Прощайте, Вера, вы не любите меня, вы следите за мной, как шпион, ловите слова, делаете выводы… И вот, всякий раз, как мы наедине, вы — или спорите, или пытаете меня, — а на пункте счастья мы все там же, где были… Любите Райского: вот вам задача! Из него, как из куклы, будете делать, что хотите, наряжать во все бабушкины отрепья или делать из него каждый день нового героя романа, и этому конца не будет. А мне некогда, у меня есть дела… — А, видите, дела? А любовь, счастье — забава? ...
- 91 -
— Пять минут назад ты была тверда, Вера… — говорил он, бледный, и тоже не менее ее взволнованный выстрелом. Она поглядела машинально на него, не слушая, и сделала шаг опять к обрыву, но повернула назад и медленно пошла к часовне. — Да, да, — шептала она, — я не пойду. Зачем он зовет! ужели в эти дни совершился переворот?.. Нет, нет, не может быть, чтобы он… Она стала на пороге часовни на колени, закрыла руками лицо и замерла неподвижно. Райский тихо подошел к ней сзади. — Не ходи, Вера… — шептал он. Она вздрогнула, но глядела напряженно на образ: глаза его смотрели задумчиво, бесстрастно. Ни одного луча не светилось в них, ни призыва, ни надежды, ни опоры. Она с ужасом выпрямилась, медленно вставая с колен; Бориса она будто не замечала. Ра ...
- 92 -
Он смотрит, ищет, освещает темные места своего идеала, пытает собственный ум, совесть, сердце, требуя опыта, наставления, — чего хотел и просит от нее, чего недостает для полной гармонии красоты? Прислушивался к своей жизни, припоминал все, что оскорбляло его в его прежних, несостоявшихся идеалах. Вся женская грубость и грязь, прикрытая нарядами, золотом, брильянтами и румянами, — густыми волнами опять протекла мимо его. Он припомнил свои страдания, горькие оскорбления, вынесенные им в битвах жизни: как падали его модели, как падал он сам вместе с ними и как вставал опять, не отчаиваясь и требуя от женщин человечности, гармонии красоты наружной с красотой внутренней. Ему предчувствие говорило, что это последний опыт,что в Вере он или найдет, или потеряет уже навсегда сво ...
- 93 -
Прочие девки засмеялись, а та обиделась. — Ругатель! — сказала она, уходя из комнаты, — право, ругатель! — А то вы, — договаривал Егорка ей вслед, — больно уж на тятеньку своего смахиваете с рыла-то, на Фаддея Ильича! И захихикал. Однако он убедил первых двух пойти и посмотреть. Все смотрели по очереди в щель. — Глядите, глядите, как заливается, плачет никак! — говорил Егорка, толкая то одну, то другую к щели. — Взаправду плачет, сердечный! — сказала жалостно Матрена. — Да не хохочет ли? — И так хохочет! Смотрите, смотрите! Все трое присели, и все захихикали. — Эк его разбирает! — говорил Егорка, — врезамшись, должно быть, в Веру Васильевну… Пелагея ткнула его кулаком в бок. — Что ты врешь, поганец! ...
- 94 -
«Слезами и сердцем, а не пером благодарю вас, милый, милый брат, — получил он ответ с той стороны, — не мне награждать за это: небо наградит за меня! Моя благодарность — пожатие руки и долгий, долгий взгляд признательности! Как обрадовался вашим подаркам бедный изгнанник! он все „смеется“ с радости и оделся в обновки. А из денег сейчас же заплатил за три месяца долгу хозяйке и отдал за месяц вперед. И только на три рубля осмелился купить сигар, которыми не лакомился давно, а это — его страсть…» «Пошлю завтра ящик», — думал Райский и послал, — между прочим потому, что «ведь просит тот, у кого нет… — говорил он, — богатый не попросил бы». Ему вдруг пришло в голову — послать ловкого Егорку последить, кто берет письма у рыбака, узнать, кто такая Секлетея Бурдалахова. Он уж п ...
- 95 -
Райский почти обрадовался этому ответу. У него отлегло от сердца, и он на другой день, то есть в пятницу после обеда, легко и весело выпрыгнул из кареты губернатора, когда они въехали в слободу близ Малиновки, и поблагодарил его превосходительство за удовольствие приятной прогулки. Он, с дорожным своим мешком, быстро пробежал ворота и явился в дом. VI Марфенька первая, Викентьев второй, и с ними дворовые собаки, выскочили встретить его, и все, до Пашутки включительно, обрадовались ему почти до слез, так что и ему, несмотря на хмель страсти, едва не заплакалось от этой теплоты сердечного приема. «Ах, зачем мне мало этого счастья — зачем я не бабушка, не Викентьев, не Марфенька, зачем я — Вера в своем роде?» — думал он и боязливо искал Веру глазам ...
- 96 -
— Жизнь кончилась, — перебил Леонтий, — если… — Если что? — Если она… не воротится… — шепнул он. — Как, ты хотел бы… ты принял бы ее теперь!.. — Ах, Борис, и ты не понимаешь! — почти с отчаянием произнес Козлов, хватаясь за голову и ходя по комнате. — Боже мой! Твердят, что я болен, сострадают мне, водят лекарей, сидят по ночам у постели — и все-таки не угадывают моей болезни и лекарства, какое нужно, а лекарство одно… Райский молчал. Козлов подошел к нему большими шагами, взял его за плеча и, сильно тряся, шептал в отчаянии: — Ее нет — вот моя болезнь! Я не болен, я умер: и настоящее мое, и будущее — все умерло, потому что ее нет! Подь, вороти ее, приведи сюда — и я воскресну!.. А он спрашивает, принял ли бы я ее! Как же ты роман ...
- 97 -
Дела шли своим чередом, как вдруг однажды перед началом нашей вечерней партии, когда Надежда Васильевна и Анна Васильевна наряжались к выходу, а Софья Николаевна поехала гулять, взявши с собой Николая Васильевича, чтоб завезти его там где-то на дачу, — доложили о приезде княгини Олимпиады Измайловны. Обе тетки поворчали на это неожиданное расстройство партии, но, однако, отпустили меня погулять, наказавши через час вернуться, а княгиню приняли. Несчастные мы все трое! ни тетушки твои, ни я — не предчувствовали, что нам не играть больше. Княгиня встретилась со мной на лестнице и несла такое торжественное, важное лицо вверх, что я даже не осмелился осведомиться о ее нервах. Через час я прихожу, меня не принимают. Захожу на другой день — не принимают. Через два, три дня — т ...
- 98 -
— Дай мне взглянуть на тебя, что с тобой, Вера? Какая ты резвая, веселая!.. — заметил он робко. — Что смотреть — нечего! — с нетерпением перебила она, стараясь выдернуть свою руку и увлекая его в темноту. Она встряхивала головой, небрежно поправляя сползавшую с плеч мантилью. — Веселая — оттого, что вы здесь, подле меня… — Она прижалась плечом к его плечу. — Что с тобой, Вера? в тебе какая-то перемена! — прошептал Райский подозрительно, не разделяя ее бурной веселости и стараясь подвести ее к свету. — Пойдемте, пойдемте, что за смотр такой — не люблю!..живо говорила она, едва стоя на месте. Он чувствовал, что руки у ней дрожат и что вся она трепещет и бьется в какой-то непонятной для него тревоге. — Да говорите же что-нибудь, расск ...
- 99 -
Она с жалостью улыбнулась, закрыла на минуту лицо рукой и покачала головой. — Что я могу сделать, Вера? — говорил он тихо, вглядываясь в ее исхудавшее лицо и больной блеск глаз. — Скажи мне, я готов умереть… — Умереть, умереть! зачем мне это? Помогите мне жить, дайте той прекрасной страсти, от которой «тянутся какие-то лучи на всю жизнь…» Дайте этой жизни, где она? Я, кроме огрызающегося тигра, не вижу ничего… Говорите, научите или воротите меня назад, когда у меня еще была сила! А вы — «бабушке сказать»! уложить ее в гроб и меня с ней!.. Это, что ли, средство? Или учите не ходить туда, к обрыву… Поздно! Скажи мне, кого ты любишь, все обстоятельства, имя!.. — Кого? — вас! — сказала она с злобой, отряхивая опять пряди от лица и небрежно натягивая мантилью на плеча ...
- 100 -
Страниц всего: 135
[1-10] [11-20] [21-30] [31-40] [41-50] [51-60] [61-70] [71-80] [81-90] [91-100] [101-110] [111-120] [121-130] [131-135]